|
Предыдущая Следующая
«Володина особенно неприятно поразило, что ревела младшая сестрица [бросаемой героем жены] Леля, которая, казалось, никакой корысти от него не имела. И своим ревом она только создавала тревожную атмосферу… Всю эту семейную сцену покрывала своим рыданием младшая сестрица Леля, которая предчувствовала новые крупные потрясения» (2: 161, 166).
Эта игра с домашней семантикой оставалась, разумеется, непрозрачной для читателя в течение десятка лет, разделявшего два произведения, да и потом требовала бы исследовательской любознательности. Впрочем, самый автобиографизм «Лели и Миньки» был первым, осторожным шагом к будущему выпрямлению авторского голоса в ПВС (1943 г.) и потому потенциальным сигналом к поискам скрытых параллелей в других текстах[2].
В большинстве случаев опознание автобиографичности тех или иных характеристик или сюжетных ходов становится возможным лишь после ознакомления с ПВС, а то и тщательного изучения свидетельств о жизни Зощенко. Так, целая группа мотивов из ВМ:
воспоминания профессора Волосатова, пожелавшего вернуть свою молодость, о его дореволюционной жизни «в этом бывшем Царском Селе», а затем и посещение им «сестры своего приятеля, богатого домовладельца-эмигранта, бежавшего от пролетарской революции в Париж», с которой у него когда-то «был жалкий и короткий роман» и которую он теперь находит «увядшей» женой простого, нелюбимого ею рабочего (3: 50, 59–60),
имеет, помимо ряда аналогий в рассказах и повестях Зощенко[3], достаточно прямые источники в жизни самого писателя, как она рассказана в ПВС. Это:
неоднократные размышления МЗ о картинах прошлой жизни и отмежевания от нее (3: 521, 592–596), эпизоды с воспоминаниями домов его детства, где все сгорело и все умерли (3: 568–560, 576–577), а главное – встречу МЗ с Катей В., сестрой уехавшей заграницу любимой им Нади В., которая «одета простенько» и живет теперь с «простым рабочим» (3: 516–517).
А, скажем, биографическая подоплека повторяющегося, начиная с самых ранних вещей, мотива "любовные измены и уклонения от супружеских обязанностей со ссылкой на нездоровье", то есть, особого варианта "симуляции в рамках брака" (см. «Мещаночка»; «Последний рассказ… "Счастливый путь"), обнаруживается лишь в свете долгое время не публиковавшихся архивных материалов о Зощенко, в частности, дневниковых записей его жены (см. Филиппов: 68, В. Зощенко [1972]; см. гл. V, Прим. 39).
Предыдущая Следующая
© М. Зощенко, 1926 г.
|
