|
Предыдущая Следующая
Релевантность этих довольно тривиальных сходств подкрепляется одной гораздо более специфической перекличкой. Выключение света, естественно мотивированное должностью монтера, образует неожиданную параллель к тому эпизоду в финале I действия оперы, когда брачный пир прерывается громом, "сцена в совершенном мраке, все действующие лица поражены, в оцепенении" и обнаруживается, что Людмила похищена (Глинка: 80). При этом монтер, погружая театр во тьму, так сказать, переходит с амплуа Руслана на амплуа Черномора, но тем более очевидны интригующе мифологические аспекты его поступка.
Оппозиция “свет/тьма” находится в центре глинкинской оперы (знаменательно уже имя великого князя - Светозар, противопоставленное Черномору), а в поэме Пушкина (где Черномору противостоит Владимир-Солнце) поддержана еще и мотивом “невидимости”, даруемой шапкой-невидимкой, скрывающей то Людмилу, то Черномора. В зощенковском рассказе “темнота”, вызванная монтером, получает богатое сюжетное развитие: у кассира могут "в потемках" украсть деньги; тенор отказывается "в темноте петь тенором"; сам же герой, выключив "по всему театру свет к чертовой бабушке", пытается, подобно Черномору, пожать любовные плоды своей черной магии: "сидит - отчаянно флиртует". “Дьявольский” мотив вернется затем в словах как управляющего, так и монтера о "чертовых девицах". А “сверхъественность” власти над светом будет обыграна еще раз по разрешении конфликта, теперь уже в положительном, “божественном”, ключе - почти библейской фразировкой текста:
"“Сейчас, говорит, я свет дам”... Дал он сию минуту свет. “Начинайте”, говорит". Ср.: "В начале... И сказал Бог: да будет свет. И стал свет" (Быт. 1, 1-3).7
Высокую поэтическую аналогию находит себе даже неповторимо зощенковская фраза "пущай одной рукой поет, а другой свет зажигает". В "Руслане и Людмиле" Пушкина сходная конструкция применена в кульминации поединка Руслана с Черномором (Песнь пятая):
Предыдущая Следующая
© М. Зощенко, 1926 г.
|
