|
Предыдущая Следующая
- Кланяйтесь Брикам,- сказал тогда Катаев:- Попросите, чтобы Лиля Юрьевна заварила вам малины.
Нахмурившись, Маяковский ответил, что Брики в Лондоне.
- Что же вы один будете там делать?
- Искать котлеты. Пошарю в кухне. Мне там всегда оставляет котлеты наша рабыня. Люблю ночью холодные котлеты.
Катаев пишет, что в этот момент он почувствовал, как одиноко и плохо Маяковскому. Прощаясь, продолжает Катаев, он "поцеловал меня громадными губами оратора, плохо приспособленными для поцелуев, и сказал, впервые обращаясь ко мне на "ты" - что показалось мне пугающе-странным, так как он никогда не был со мной на "ты":
- Не грусти. До свиданья, старик".
По воспоминаниям Полонской, Маяковский был в тот вечер груб, несдержан, откровенно ревнив.
Ночью, проводив Яншина и Полонскую до Каланчевки, Маяковский отправился в Гендриков переулок. До утра он не спал, а утром на заказанной машине в половине девятого заехал за Полонской, чтобы отвезти ее на репетицию в театр.
По дороге он начал говорить о смерти, на что Полонская просила его оставить эти мысли. По ее словам, поэт ответил: "...Глупости я бросил. Я понял, что не смогу этого сделать из-за матери. А больше до меня никому нет дела".
До театра заехали в комнату Маяковского на Лубянке. Началось очередное "выяснение отношений". Маяковский нервничал, требовал ясно и определенно ответить на все его вопросы, чтобы решить все раз и навсегда. Когда Полонская напомнила, что опаздывает на репетицию, Маяковский взорвался.
- Опять этот театр! Я ненавижу его, брось его к чертям! Я не могу так больше, я не пущу тебя на репетицию и вообще не выпущу из этой комнаты!
"Владимир Владимирович,- вспоминает о дальнейшем Полонская,- быстро заходил по комнате. Почти бегал. Требовал, чтоб я с этой же минуты осталась с ним здесь, в этой комнате. Ждать квартиры нелепость, говорил он.
Я должна бросить театр немедленно же. Сегодня же на репетицию мне идти не нужно. Он сам зайдет в театр и скажет, что я больше не приду.
Предыдущая Следующая
© М. Зощенко, 1926 г.
|
