|
Предыдущая Следующая
Ряд сюжетов с амбивалентным эффектом использует совмещение в медицине властных, научных, и телесно-сексуальных аспектов. Наглядный пример – знакомая нам «Операция». Там, как мы помним, объектом осмеяния является «некультурный» персонаж, но медицина, в лице докторши, способной символически кастрировать, а то и реально зарезать героя, тоже играет экзистенциально устрашающими обертонами, которые звучат в полный голос в параллельных местах из ПВС.
Pro. Переходя к более однозначной трактовке медицины как справедливого орудия власти, мы находим целый ряд знакомых ситуаций, но переакцентированных в конформистском направлении. В сюжетах с симуляцией, каковая по определению представляет собой точку пересечения медицины с властью, вся вина возлагается теперь на самого симулянта:
Чтобы избежать набора в армию, рассказчик обдумывает разные способы членовредительства и симуляции, но это не помогает; уже в армии лошадь, наконец, калечит его, наступив ему на ногу, но «зря», так как уже «года вышли» ему увольняться («Старый ветеран»). В расчете на больничный лист рабочий симулирует желудочное заболевание, но врач разоблачает его, пугая лекарством, вредным для здоровых («Точная наука»). Симулянт, у которого якобы «рука захворала», совершает по адресу выведшего его на чистую воду врача антисемитскую выходку («Некрасивая история»)[19].
Один из каналов "медицинского подавления" личности властью образует проблема алиментов. Характерный сюжет такого рода – знаменитая «Расписка» (она же «Последний рассказ, под названием "Коварство и любовь"» в ГК), прокомментированная выше. Лишь очень слабый оттенок амбивалентности можно уловить в другой вариации на алиментную тему – уже упоминавшемся рассказе «Папаша»:
На суде герой (рефреном повторяющий «От таких дел… захворать можно») постепенно признает отцовство и соглашается платить алименты, но лишь пропорционально сходству с ним ребенка. «"Носик действительно на меня похож. За носик я завсегда способен три рубля или три с полтиной вносить. А зато, говорю, остатний организм весь не мой. Я, говорю, жгучий брюнет, а тут, говорю, извиняюсь, как дверь, белое. За такое белое – рупь или два с полтиной могу только вносить"».
Предыдущая Следующая
© М. Зощенко, 1926 г.
|
