|
Предыдущая Следующая
Краткий курс зощенковской анатомии брака уместно закончить "Последним рассказом, под лозунгом “Счастливый путь”", завершающим раздел "Деньги" в ГК.
Красавец-инженер женится на "малоинтересной" богачке, "чудно живет... думает: “Вот так устроился!”... заводит разные флирты и романы", в частности, с "какой-то невероятной красавицей", с которой кутит за счет жены. От супружеских обязанностей он уклоняется, подкупив врача, чтобы тот засвидетельствовал его "поганое" здоровье. Жена застает его в ресторане с дамой, обнаруживает письма от его любовниц, и они расходятся. Он опять женится на богатой, а она выходит за соседа, который тоже пробует притвориться больным, но под угрозой развода "поправляется".
Здесь эффектно совмещены почти все возможные материальные - коммерческие, жилищные, гастрономические, сексуальные и медицинские 39 - аспекты семейной жизни, а также мотивы коварства и обманутого доверия и панорама множественных любовных связей.
6. Монтер с усиками и проблема авторской маски
Третий член брачного треугольника предстает типичным зощенковским персонажем, готовым "пятьдесят рублей взять за ни за что" и обмануть сначала одну женщину, а потом другую, поскольку ему так "интересней получается". В каком смысле "интересней", остается непроясненным, так что можно предположить совокупное действие всех достоинств врачихи - экономических ("квартира, обстановка, деньжата"), социальных ("дама интеллигентная", доктор) и биологических ("не такое уж мурло"; "здоровье... выдающееся"). К ним следует добавить специфически зощенковские факторы - комплексы отнимаемой груди, любви к медицине, повзросления и т. п., чем до известной степени подрывается дистанция между автором рассказа и его героями. Действительно, в фигуре "известного трепача с усиками" проглядывают автопортретные черты.
Как и у обеих героинь рассказа, знаменательна, хотя опять-таки не в сугубо фабульном плане, его профессия. Интеллигентный монтер - одна из характерных масок Зощенко: таковы по-своему рыцарственный заглавный герой рассказа "Монтер" и "скромн[ая] роль лаборанта и осветителя", отводимая себе рассказчиком ГК "в общем спектакле жизни"40. Правда, в РКМ “осветительство” не использовано вовсе, а “интеллигентность” монтера (в частности, двусмысленное сродство "этого известного трепача" с искусством слова), - лишь минимально и с иронией. Зато его матримониальное поведение, стоящее в центре сюжета, находит себе, как мы видели, множество параллелей в художественных текстах Зощенко и далее в автобиографических и мемуарных свидетельствах о нем самом. Проводить подобные аналогии следует, разумеется, с осторожностью, учитывая скудость и косвенность имеющихся сведений, особенно сведений интимного порядка, проблематичность использования такого квази-документального текста, как ПВС, и гадательность психологических мостиков, перебрасываемых между фрагментарными данными. Попробую, тем не менее, выложить общеизвестные мелкие случаи из личной жизни МЗ в некую цельную мозаику.
Предыдущая Следующая
© М. Зощенко, 1926 г.
|
