|
Предыдущая Следующая
Действительно, многие про стихи, подобные приведенным выше, говорят, что, дескать, у Маяковского ничего непонятно и гневно закрывают книгу. Да, когда абстракции существуют наравне с конкретными объектами, человеческому сознанию приходится нелегко. Кто читал работы Гегеля, тот это понимает. Но в этом соединении и заключается все прелесть поэзии Маяковского! Существующее противоречие между конкретностью человеческого бытия и абстрактными образами в стихах может сниматься и действительно снимается только через движение этих образов. Движение в его разнообразных формах - главный герой в лирике Маяковского.
Когда абстракция двугорбости получает материальное тело двугорбого верблюда для своего воплощения - это не значит, что противоречие конкретность - абстракция снялось. Это значит, что еще больше обострилось, дошло до противоречия полного несогласование друг с другом верблюда и его предполагаемого места обитания - Невы. Это кажется полным абсурдом, и многие неумеющие думать читатели действительно так и будут считать. Конечно, в данном конкретном случае понять, что хотел сказать поэт, несложно, но у него есть и более сложные загадки.
Итак, мы имеем две несоединимые реальности, которые Маяковский соединил вместе. Как ему это удалось? Почему приведенные выше строки - все-таки не абсурд? Движение. Вот снятие противоречия. Двугорбый верблюд гонится "сырым погонщиком" по Неве. Абстрагируя от двугорбого верблюда двугорбость и соединяя эту абстракцию с конкретной Невой, мы очевидно получаем картину волн на реке, создаваемых ветром. Картина получает яркой от того, что она непосредственно не существует в стихотворении Маяковского, она создается самим нашим сознанием из соединения абстрактного и конкретного. От того, что абстрактное движение ставится во главу всего, и конкретное движение волн по реке становится намного ярче, чем если бы Маяковский прямо указал на это событие.
Аналогичные рассуждения можно провести и с "хмур и плачевен", который гасит "фонарные знаки". Здесь мы имеем чистую абстрацию, не воплощенную в чем-либо конкретном. Абстракция вступает в противоречие с конкретными зажженными фонарями. Движение реализуется через глагол "гасит". Но сама по себе абстракция "хмур и плачевен" не может погасить конкретные фонари. Для этого она неизбежно должна конкретизироваться. Должно появиться нечто реально существующее и конкретное, что "загасит фонарные знаки". И появляется рассвет. Причем он существует не статически, выведенный в строках поэта, а, появившись в нашем сознании, непрерывно движется. Ну как еще реалистичнее можно нарисовать образ рассвета?!
Предыдущая Следующая
© М. Зощенко, 1926 г.
|
