|
Предыдущая Следующая
Пафос "природоборчества" сохраняется и в поэзии Маяковского 20-х годов, однако природа здесь уже выглядит "поверженной" - отношение к ней ироническое, как к "хилой", уступающей в могуществе человеку ("И меркнет // доверье // к природным дарам // с унылым // пудом сенцА"). Для поэта "природа" - воплощение старого, косного порядка вещей, которому должно прийти на смену сознательное овладение техникой, творчество высшей, рукотворной природы: "Чтоб природами хилыми не сквернили скверы, // в небеса шарахаем железобетон" ("Мы идем", 1919); "Если // даже // Казбек помешает - // срыть!" ("Владикавказ - Тифлис", 1924). Поэт в высшей степени социальный, Маяковский издевательски относится к чисто пейзажной лирике: "от этого Терека // в поэтах // истерика" ("Тамара и Демон", 1924); "Что луна, мол, // над долиной, // мчит // ручей, мол, // по ущелью. // Тинтидликал // мандолиной, // дундудел виолончелью" ("Птичка божия", 1929).
Поэт подчеркнуто "десакрализирует" природу, лишает ее ореола возвышенности, святости, обращаясь к ней предельно фамильярно: "поплевал // в Терек с берега, // совал ему // в пену // палку"; "солнце моноклем вставлю"; "эта вот // зализанная гладь - // это и есть хваленое небо?" - а подчас не останавливается и перед бранными выражениями в ее адрес: "я крикнул солнцу: "Дармоед!.."; "луна, как дура, // ... // блинорожие плоское"; "ночь-негодяйка" ("Тамара и Демон", "Человек", "Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче", "Чудеса", "Кемп "Нит гедайге""). Этой же цели смехового снижения природы служат и сравнения: "зевота шире мексиканского залива"; море "блестящей, чем ручка дверная"; "небу в шаль // вползает // солнца вша" ("Хорошо!", 1927). Вообще Маяковский чаще, чем другие поэты, употребляет само слово "природа" или даже "природы", беря ее как целое, не вдаваясь в частности: "полон рот красой природ", "вся природа вроде телефонной книжки". Эта обобщенность наименования тоже знаменует внутреннее превосходство над природой и сознательное отстранение от нее: лирический герой не чувствует себя ее частью, но оценивает ее со стороны.
Предыдущая Следующая
© М. Зощенко, 1926 г.
|
