|
Предыдущая Следующая
В последнем случае винить окружающих в неправильном диагнозе как будто не приходится, хотя рассказ играет достаточно мрачными обертонами[15]. А часто"медицинские ошибки" носят и подлинно зловещий характер, демонстрируя нешуточную связь медицины и власти. Эта проблема занимала Зощенко задолго до Мишеля Фуко, и мы вернемся к ней в гл. IV, где естественное место найдет себе и "симуляция". Сейчас, однако, нас интересуют мотивы типа "дело не в медицине" и "сам виноват", например, ситуации, где больные в том или ином смысле сами усугубляют собственное состояние. Они могут осуществлять это
– чисто словесно, в порядке ипохондрического соревнования:
Ожидающие приема больные обсуждают свои заболевания – «хвастаются», у кого болезнь более серьезная, а то и смертельная («Больные»);
– своим образом жизни, прежде всего, пьянством:
«Знакомый ветеринарный фельдшер» находит у алкоголика «полную девальвацию. Где… печень, где мочевой пузырь, распознать… нет никакой возможности… Врач никакой девальвации не на[ходит]», но велит бросить пить. Однако в ресторане вместо лимонада подают водку, и герой опять спивается («Лимонад»);
– усиленным лечением:
Герой лечится сначала от худобы, а затем от ожирения. Ходьба не помогает, ибо развивает слишком сильный аппетит. Надо ехать на курорт. Возможно, он похудеет от добывания справок и билетов («Любитель»). Нервная жена рассказчика капризно требует новых капель, он по ошибке приносит не те, и они успокаивают ее, свалив с ног на неделю («Несчастный случай»);
– и даже рискованными симуляциями-розыгрышами:
Завидуя Миньке, который часто хворает, в результате чего родители засыпают его подарками, Леля притворяется, что проглотила бильярдный шарик: он «катается… внутри… от этого щекотно и хочется какое и апельсинов»; родители хотят вызвать доктора, но обнаружив, что все шары на месте, наказывают Лелю. Вспомнив эту историю, взрослый рассказчик едет в гости к Леле в другой город и осыпает подарками всю ее семью («Тридцать лет спустя»).
Предыдущая Следующая
© М. Зощенко, 1926 г.
|
