Счастье
      Иной раз хочется подойти к незнакомому человеку и спросить: ну, как, братишка, живешь? Доволен ли ты своей жизнью? Было ли в твоей жизни счастье? Ну-ка, окинь взглядом все прожитое.
      С тех пор, как открылся у меня катар желудка, я у многих об этом спрашиваю.
      Иные шуточкой на это отделываются - дескать, живу - хлеб жую. Иные врать начинают - дескать, живу роскошно, лучше не надо, получаю по шестому разряду, семьей доволен.
      И только один человек ответил мне на этот вопрос серьезно и обстоятельно. А ответил мне дорогой мой приятель, Иван Фомич Тестов. По профессии он стекольщик. Человек сам немудреный. И с бородой.
      - Счастье-то? - спросил он меня. - А как же, - обязательно счастье было.
      - Ну, и что же, - спросил я, - большое счастье было?
      - Да уж большое оно или оно маленькое - неизвестно, а только оно на всю жизнь запомнилось.
      Иван Фомич выкурил две папиросы, собрался с мыслями, подмигнул мне для чего-то и стал рассказывать.
      - А было это, дорогой товарищ, лет, может, двадцать или двадцать пять назад. И был я тогда красивый и молодой, усики носил стоячие и нравился себе. И все, знаете ли, ждал, когда мне счастье привалит. А года между тем шли своим чередом, и ничего такого не происходило. Не заметил я, как и женился, и как на свадьбе с жениными родственниками подрался, и как жена после того дите родила. И как жена в свое время скончалась. И как дите тоже скончалось. Все шло тихо и гладко. И особенного счастья в этом не было.
      Ну, а раз, 27 ноября, вышел я на работу, а после работы под вечер зашел в трактир и спросил себе чаю.
      Сижу и пью с блюдечка. И думаю: вот, дескать, года идут своим чередом, а счастья-то и незаметно.
      И только я так подумал - слышу разные возгласы. Оборачиваюсь - хозяин машет рукой, и половой мальчишка машет рукой, а перед ними царский солдат стоит и пытается к столику присесть. А его хозяин из-за столика выбивает и не дозволяет сесть.
      - Нету, - кричит, - вашему брату солдату не дозволено в трактирах за столики присаживать. Мне за его штраф плати. Ступай себе, милый.
      А солдат пьяный и все присаживается. А хозяин его выбивает. А солдат родителей вспоминает.
      - Я, - кричит, - такой же, как и не вы! Желаю за столик присесть.
      Ну, посетители помогли - выперли солдата. А солдат схватил булыжник с мостовой и как брызнет в зеркальное стекло. И теку.
      А стекло зеркальное - четыре на три, и цены ему нету.
      У хозяина руки и ноги подкосились. Присел он на корячки, головой мотает и пугается на окно взглянуть.
      - Что ж это, - кричит, - граждане? Разорил меня солдат. Сегодня суббота, завтра воскресенье - два дня без стекла. Стекольщика враз не найти, и без стекла посетители обижаются.
      А посетители, действительно, обижаются:
      - Дует, - говорят, - из пробитого отверстия. Мы пришли в тепле посидеть, а тут эвон дыра какая.
      Вдруг я кладу блюдечко на стол, закрываю шапкою чайник, чтоб он не простыл, и равнодушно подхожу к хозяину.
      - Я, - говорю, - любезный коммерсант, стекольщик.
      Ну, обрадовался он, пересчитал в кассе деньги и спрашивает:
      - А сколько эта музыка стоит? Нельзя ли из кусочков сладить?
      - Нету, - говорю, - любезный коммерсант, из кусочков ничего не выйдет. Требуется полное стекло четыре на три. А цена тому зеркальному стеклу будет семьдесят пять целковых и бой мне. Цена, любезный коммерсант, вне конкуренции и без запроса.
      - Что ты, - говорит хозяин, - объелся? Садись, говорит, обратно за столик и пей чай. За такую, говорит, сумму я лучше периной заткну отверстие.
      И велит он хозяйке моментально бежать на квартиру и принести перину.
      И вот приносят перину и затыкают. Но перина вываливается то наружу, то вовнутрь и вызывает смех. А некоторые посетители даже обижаются дескать, темно, и некрасиво чай пить.
      А один, спасибо, встает и говорит:
      - Я, говорит, на перину и дома могу глядеть, на что мне ваша перина?
      Ну, хозяин снова подходит ко мне и умоляет моментально бежать за стеклом и дает деньги.
      Чаю я не стал допивать, зажал деньги в руку и побежал.
      Прибегаю в стекольный магазин - магазин закрывается. Умоляю и прошу впустили.
      И все, как я и думал, и даже лучше: стекло четыре на три тридцать пять рублей, за переноску - пять, итого сорок.
      И вот стекло вставлено.
      Допиваю я чай с сахаром, спрашиваю рыбную селянку, после - рататуй. Съедаю все и, шатаясь, выхожу из чайной. А в руке чистых тридцать рублей. Хочешь - на них пей, хочешь - на что хочешь.
      Эх, и пил же я тогда. Два месяца пил. И покупки, кроме того, сделал: серебряное кольцо и теплые стельки. Еще хотел купить брюки с блюзой, но не хватило денег.
      - Вот, дорогой товарищ, как видите, и в моей жизни было счастьишко. Но только раз. А вся остальная жизнь текла ровно, и большого счастья не было.
      Иван Фомич замолчал и снова, неизвестно для чего, подмигнул мне.
      Я с завистью посмотрел на своего дорогого приятеля. В моей жизни такого счастья не было.
      Впрочем, может, я не заметил. einer5.1 .html" .html"

© М. Зощенко, 1924 г.