Михаил Михайлович Зощенко

ЗАГРАНИЧНАЯ ИСТОРИЯ

      Тут меня познакомили с одной девицей. Она сама, знаете, из Риги. А сюда только приезжает до своей родственницы, до тети фени. Или она ей племянница, или наоборот, я не знаю. Только какое-то родство у них наблюдается. Тем более что она, молодая барышня, раза два-три в год обязательно приезжает повидаться.
      А про нее нельзя сказать, что она хорошенькая, но очень уж, знаете, одета она великолепно. Может, какой-нибудь американский нэпман и то навряд ли способен так пышно одевать свою супругу.
      Как раз меня с ней познакомили в день ее приезда. Это ахнуть надо от удивленья. Пальтецо какое-то роскошное кикану. В ручках особая меховая муфта. На плечах обратно меховая накидка. Шляпочка - я те дам. И на груди разные дорогие бусы.
      Конечно, на богатство мне наплевать. Я и сам рублей девяносто в месяц огребаю. Но уж очень ослепительная форма одежды меня заинтересовала. Тем более знаю, тетя Феня дамочка, так сказать, безлошадная и ни черта не имеет.
      Однако расспрашивать ничего не стал, а попрощался с ними за ручку и отбыл.
      И прошло^ может, недели полторы. И прохожу я по улице. Даже, знаете, не по улице. А иду я около вокзала. Я иду на вокзал. Мне надо "Вечерку" купить.
      Иду на вокзал купить "Вечерку". Вдруг перед вокзалом останавливается извозчик, и выходят с него с багажом две невысокие дамочки. Выходят две дамочки, меня не окликают, а идут по своим делам.
      А я в эту минуту случайно поворачиваю голову, у меня зачесалась шея, и вижу эти как будто знакомые личности. И действительно, вижу тети Фенино мурло и при ней племянница.
      Поглядел я на эту племянницу и своим глазам не верю - до того одета бедно. Муфточки не имеется. Пальто совершенно неинтересное. И сапожонки драные. Это обалдеть можно, какая резкая перемена!
      Тетя Феня говорит:
      - А, говорит, и вы тут! А сегодня Манечка в Ригу едет. После, как проводили эту Манечку, тетя Феня говорит:
      - Чего глазами моргаете? В крайнем случае и нам кормиться надо. Сюда Манечка едет в хорошем, а обратно надевает чего похуже. Удивляться не приходится.
      Ничего я на это ей не сказал, только говорю:
      - Ах ты, черт тебя побери!