|
Предыдущая Следующая
Кстати, еще один скрыто “немецкий” мотив может быть усмотрен в том "цветке", невыдачей которого сторож угрожает герою в воображаемой идиллической сценке в финале. Это - "незабудка", во-первых, своим названием дающая понять, что герой "не забыл" своих радужных надежд, во-вторых, своим цветом вписывающаяся в иронически блоковскую (и вообще "романтическую") сине-голубую гамму Зощенко (ср. "Рассказы... Синебрюхова", "Мишель Синягин", "Голубая книга"), и, в-третьих, возможно, восходящая непосредственно к "голубому цветку" Новалиса и, значит, как бы противопосталенная гетевскому началу (о нем см. ниже).
[19] Классический случай взаимных подозрений в сумасшествии - рассказ о "приятной встрече" в поезде с "психическими" (ГК-У, "Мелкий случай...").
[20] Перекличка с Пушкиным включает также аллюзию на рассуждения о литературной новизне скромного имени Татьяна ("Евгений Онегин", II. 24).
[21] Подобный "мандельштамоведческий" подход, когда "трудные места" Мандельштама подвергаются расшифровке по иностранным словарям (впервые предложенный Г. А. Левинтоном), применительно к Зощенко может быть оправдан, помимо общих соображений, и высоким мнением о зощенковской текстуальности автора "Четвертой прозы" (1930 г.; ср. гл. I, Прим. 20):
"Настоящий труд - это брюссельское кружево. В нем главное то, на чем держится узор: воздух, проколы, прогулы... У нас есть библия труда, но мы ее не ценим. Это рассказы Зощенки... Вот у кого прогулы дышат, вот у кого брюссельское кружево живет!" (Мандельштам 1990, 2: 99).
[22] См. Носкович-Лекаренко: 302; Скэттон: 14; Молдавский: 12, со ссылкой на Д. Поляновского. О неожиданной народной же ре-этимологизации фамилии Зощенко свидетельствует следующий эпизод:
"Известность писателя в эти годы была огромной, доходящей до курьезов. В. Адмони рассказывал, что не раз слышал, как улицу Зодчего Росси называли улицей.. Зощенко Росси" (Молдавский: 228).
Вероятнее, однако, вполне регулярная этимология: "Зощенко < Зосько < Зосима" (Унбегау
Предыдущая Следующая
© М. Зощенко, 1926 г.
|
