|
Предыдущая Следующая
16. Зощенко М.М. Уважаемые граждане. С. 188. Еще одно принципиально важное изменение в тексте связано с появлением у главного героя рассказа фамилии – в “Голубой книге” он уже не просто Иван Саввич, а Иван Саввич Бутылкин. Судьба “художника Бутылкина” спроецирована на биографию Боттичелли, фамилия которого “в переводе на наш скромный язык означает всего лишь – маленькую бутылочку или посудину. И, стало быть сама фамилия будет по-нашему – Бутылочкин или Посудинкин”, - отмечает Зощенко в “Возвращенной молодости” (Зощенко М.М. Собр. соч.: В 5-ти т. Т. 3. С. 39).
17. Анализируя работы А.К. Жолковского, Б.М. Парамонов прямо заявляет: “Жолковский увидел в Зощенко народника” (Парамонов Б.М. Конец стиля. С. 76).
18. “И милиционер, не зная, какую резолюцию подвести под это дело, снова взял под козырек и, вздохнувши, сказал: “Все в порядке... Пущай идут”. И кто-то из толпы добавил: “Все в порядке – пьяных нет”. И тут все засмеялись и разошлись по своим делам” (Зощенко М.М. Собр. соч.: В 5-ти т. Т. 1. С. 311-312). Зощенко, конечно, не случайно обмолвился о “слабых силах” “дореволюционного мастера кисти и резца”. Полемичность по отношению к картине художника-передвижника подчеркнута аллюзией на собственный (более “сильный”, “достоверный”, “действенный”) рассказ “Контролер” (1925): сюжет именно этого рассказа (сжато переданный) противопоставлен сюжету картины В.Е. Маковского “Не пущу!”.
19. Зощенко М.М. Тарас Шевченко // Зощенко М.М. Голубая книга. Повести. Киев., 1988.
20. Смирнов И.П. Роман тайн “Доктор Живаго”. М., 1996. С. 83-84. Эта формулировка, безусловно, описывает не только “случай Пастернака”, но и “случай Зощенко”.
21. Близкую, но не совсем совпадающую с нашей, интерпретацию эпизода “На кладбище” предлагает А.К. Жолковский. Он выделяет следующий круг мотивов: “детство; отцы и дети; смерть отца = отъезд полководца; сотрудничество / соперничество в искусстве”. Далее исследователь проводит интересную параллель между текстом из книги “Перед восходом солнца” и детским рассказом “Елка”, где “маленький Минька вынужден довольствоваться обкусыванием одного и того ‘райского яблочка’ же на самой нижней; в конце рассказа отец поучает и наказывает детей. Налицо богатый общий знаменатель: елка, которой распоряжается отец, и нижняя ветка, приходящаяся на долю сына. Правда, исход не так идилличен, но собственно, намек на конфликт был и в автобиографическом эпизоде – ветка получилась кривая (!)” (Жолковский А.К. Михаил Зощенко: поэтика недоверия. М., 1999. С. 22).
Предыдущая Следующая
© М. Зощенко, 1926 г.
|
