|
Предыдущая Следующая
Та или иная тень если не внешней угрозы, то хотя бы повествовательной иронии ложится у Зощенко даже на самые положительные образы еды. Например – на восторги перед высококачественными продуктами питания, омрачаемые, но тем самым и обостряемые проблематичностью доступа к этой роскоши.
«[Е]му казалось, что он идет с ней в кафе, где пьет густое какао с венскими сухарями, платит за все один…» (ВП; 2: 127). «[О]н пил какао, удивляясь и восторгаясь этому жирному напитку, вкус которого он позабыл за восемь–девять лет своей походной и неуютной жизни» (СЦ; 2: 155). «Этого [мороженого австралийского] кролика ешь и прямо чувствуешь на зубах цивилизацию. А наш кролик? Дрянь кролик» («Суконное рыло»).
Жизненная важность питания и готовность удовольствоваться в этом вопросе хотя бы минимумом отчетливо проступают в характерных – особенно для «Сентиментальных повестей» – ситуациях, где "слабый" герой так или иначе пристраивается нахлебником к престарелой тетке или к семье своей бывшей жены или возлюбленной, т.е., к негативным материнским фигурам («Люди», «Сирень цветет», «Коза», «Мишель Синягин»)[4].
Подобные коллизии, так сказать, воспроизводящие несовершенство исходной ситуации кормления грудью, имели место и в позднейшей жизни самого Зощенко, в частности, в его взаимоотношениях с любовницами. Как мы помним из гл. V, нередко он знакомился с ними в обществе их мужей, по окончании романов обедал или жил в гостях у них, а в двух случаях произошел почти полный переход любовниц на роль квази-жены и кормящей матери. Причудливую вариацию на тему "борьбы за материнское молоко" являет рассмотренный в той же главе эпизод из ВМ, с мужем, кормящимся молоком жены, потерявшей ребенка. Из множества инвариантных черт здесь выделю лишь отчасти ироническое восхищение питательной ценностью молока и правильностью природного «обмена веществ», а также остраненное кормление грудью "взрослого ребенка". Обнажая символическое уравнение "жена = мать", этот мотив развивает тему соперничества мужа, в его роли "старшего ребенка", с грудным младенцем (даже после его смерти) и как бы воспроизводит запоздалое отнятие самого МЗ от груди («я продолжал кормиться»; 3: 610), его эдиповские взаимоотношения с отцом (см. гл. II) и борьбу за родительское внимание с семью братьями и сестрами.
Предыдущая Следующая
© М. Зощенко, 1926 г.
|
