|
Предыдущая Следующая
Тогда Руслан одной рукою
Взял меч сраженной головы
И бороду схватив другою,
Отсек ее, как горсть травы.
(Пушкин, 4: 58)
Ориентация Зощенко (доводящего привычную поэтическую формулу до абсурда), не только на Глинку, но и на Пушкина представляется вполне естественной, как и его особый интерес к теме “руки”, в особенности “руки карающей”.8
Двоякость интертекстуальной проекции монтера - и на Руслана, и на Черномора - усугубляется еще одной несообразностью. Судя по тексту рассказа, тенор является главным, чуть ли не единственным, исполнителем в опере. Между тем, опера "Руслан и Людмила" менее всего предрасполагает к такому раскладу. Заглавный герой Руслан - это баритон, его волшебный противник Черномор - статист без собственной партии, его земной антагонист Фарлаф - бас, амбивалентная отцовская фигура Светозар - бас, союзник Ратмир - контральто. Тенорами оказываются более или менее эпизодические персонажи: певец Баян, появляющийся только в I действии, волшебный помощник Финн, выступающий во II и кратко в V, а также враждебный даритель меча Голова, за которого поет хор теноров (II действие). Тем самым в сюжет рассказа вносится еще одна нарочито нелепая нота, заметная, впрочем, лишь знатокам. Но к числу таких знатоков скорее всего как раз и принадлежал Зощенко, бывший человеком утонченной культуры, друживший с Шостаковичем и охотно посещавший концерты и спектакли, в частности, в обществе женщин, за которыми ухаживал.9
Смазанность соответствий между рассказом и оперой не подрывает, однако, самой переклички, особенно учитывая общую “альтернативность” и “приблизительность” зощенковского повествования. Наименование "тенор" не столько обозначает здесь определенное оперное амплуа - певца с конкретным типом голоса, сколько полуграмотно-расплывчато отсылает к представлению о "звезде" спектакля - первом любовнике, и в этом смысле может читаться как все-таки проецирующееся на Руслана. Аналогичным образом, под скромной кличкой "монтера" в рассказе выступает работник, должность которого официально описывается как "заведующий осветительной частью". Эмблематичность сопоставления двух центральных фигур рассказа выигрывает и от его звуковой оркестровки: слова "монтер" и "тенор", постоянно сталкивающиеся в тексте, могут прочитываться как спрятанная на видном месте парономасия, особенно эффектная, когда "тенор" выступает в творительном падеже: "Тут, конечно, монтер схлестнулся с тенором".
Предыдущая Следующая
© М. Зощенко, 1926 г.
|
