|
Предыдущая Следующая
Иногда зловеще мертвенный покой возникает вследствие насильственных действий, иногда, наоборот, в результате сознательного самоперевоспитания:
«Братья милосердия… сжали ее в своих объятиях. Старуха старалась укусить их за руки, но… бурная энергия сменилась спокойствием и даже безжизненной апатией» (МС; 2: 201). «[Волосатов] холодными глазами посмотрел на свою мадам и Лиду… Все, что раньше его тревожило и приводило в беспокойство, перестало его тревожить… Он хотел поучиться у этого бревна [Кашкина]…» (ВМ; 3: 55–56).
Гротескный могильный юмор типа рассуждений циничного Кашкина может даваться и от лица более непроницаемого рассказчика:
«[В]се это веяло яркой бодростью и повседневной жизнью. Сама покойная тетка удобно расположилась на столе, на лучших кружевных наволочках. Спокойствие и счастье лежали на ее добродушном лице. Старуха была как живая» (ВП; 2: 143). «Конечно, неизвестно, что случилось бы с ним в наши дни, но он, будучи неглупым человеком, своевременно в двадцать четвертом году умер со спокойной улыбкой на устах – дескать, эх вы, дураки, не знаю, как вы, а я прилично нажил и дочке все передаю» («Последний рассказ… "Счастливый путь"»).
То же совмещение смерти с покоем присутствует и в совершенно серьезном описании умирающей матери МЗ – автора-рассказчика ПВС: «Но вот ее лицо делается спокойней. Дыхание ровней… Она умерла» (3: 500).
Парадоксальный "покой отчаяния" часто фигурирует и в ситуациях, не овеянных дыханием смерти.
«У нее был расчет, думал, Володин… И в своей тоске и беспокойстве Володин поднялся с кровати… Потом, беспокоясь, что ночная прохлада может снова вызвать заболевание… заспешил к кровати… А наутро он встал веселый и спокойный и о грубых вещах старался больше не думать» (СЦ; 2: 174). Вычищенный из партии за пьянство и на свободе еще больше «развяза[вший] свою натуру», герой «вдруг откуда-то узнает… что [его] опять как будто восстановили… [И] он теперь сидит в своей комнате тихо и не бузит. Все думает – вот его позовут и скажут: "… принят" « («Рассказ о человеке…»). «"[М]не самому удобно, что меня от воров закрывают [говорит сторож, запертый между двух дверей]… Я их как огня боюсь. А [так]… я спокоен» («Ночное происшествие»). «Уж будьте покойны… сегодня [отменили] чистописание, завтра рисование, а там и по вас хлопнут"» (СН; 2: 84).
Предыдущая Следующая
© М. Зощенко, 1926 г.
|
