|
Предыдущая Следующая
— Каждому ясно, откуда эти строки из односложных слов. Помните мое:
Кузнечиков хор спит,
И сумрачных скал сень
Мрачней гробовых плит.
Действительно, возразить было трудно!»11 Косвенное подтверждение правоты Мандельштама содержат мемуары Л.Ю. Брик, где сообщается, что стихотворение «Сегодня дурной день...» Маяковский любил и часто читал вслух (два других мандельштамовских стихотворения, упоминаемых Брик, — это «Петербургские строфы» 1913 года и «Аббат» 1915 года): «Мандельштама Маяковский читал всегда напыщенно:
Над желтизноуй правийтельственных зданий...
(«Петербургские строфы»)
Катоуликом умреуте вы...
(«Аббат»)
Нравилось ему, как почти всё рифмованное о животных:
Сегодня дурной день.
Кузнечиков хор сплит.
(вместо спит)»12.
Публично Маяковский о Мандельштаме, судя по всему, высказываться избегал (во всяком случае, имени Мандельштама нет в составленном Н.Ф. Рябовой «Указателе имен и названий» к полному собранию сочинений поэта)13. Тем не менее, Мандельштам, с полным на то правом мог принять на свой счет, например, оценку Маяковским творчества Вячеслава Иванова и Анны Ахматовой, прозвучавшую на «Чистке современной поэзии» 19 января 1922 года (об этом вечере Мандельштам как очевидец рассказывал в заметке «Литературная Москва»)14: «... счесть вдруг нулями таких писателей, как Иванов и Ахматова? Разумеется, как литературные вехи, как последыши рухнувшего строя они найдут свое место на страницах литературной истории, но для нас, для нашей эпохи — это никчемные, жалкие и смешные анахронизмы»15.
Мандельштам с его широтой взглядов и обостренным интересом к футуризму, если верить Георгию Иванову, уже в 1913 году «начал писать — задолго до Пастернака и в сто раз хуже — собственного «Лейтенанта Шмидта» рублеными рифмами Маяковского. Но опомнившись и вернувшись в лоно «Цеха», он уничтожил его»16.
Однако, еще до возвращения «в лоно Цеха», Мандельштам и Михаил Зенкевич (благословленные Владимиром Нарбутом, отсутствовавшим в эту пору в Петербурге), предприняли попытку сближения с футуристами, прежде всего как раз в лице Маяковского. «В это время у нас велись переговоры о блоке между левыми акмеистами и футуристами. И там, вот [на лекции К.И. Чуковского о футуризме. — О.Л.], должен был выступать Мандельштам от акмеистов. Мы с ним вместе кое-что работали, но основное он сам всё сделал», — вспоминал впоследствии Зенкевич в беседе с В.Д. Дувакиным17. Процитируем здесь еще несколько фрагментов этой беседы, ясно показывающих, что инициатива сближения с футуристами проистекала, в первую очередь, именно от Мандельштама и что от футуристов представительствовал, в первую очередь, именно Маяковский. «Они соглашались, чтобы туда, значит, <вошли> я, Нарбут и Мандельштам... Это они соглашались блокироваться. В это время посредником был брат <Давида> Бурлюка, Николай Бурлюк [член «Цеха поэтов». — О.Л.] <...> и вот тут было первое совместное выступление. Выступал, ну, теоретически больше, а не только со стихами, Мандельштам, готовил выступление. Он ко мне приходил и потом... он говорил: «Я у них был...» Ну, в общем, говорит: «Я их видел. Это такая богема, богема, знаешь. Вот пойдем на вечер... Я заново переписал это выступление» и так далее. Ну, и вот он там выступал <...> Они на лекцию его [Чуковского. — О.Л.] пришли... Вот пришел Маяковский, он там выступал, и выступал Мандельштам. Других я не помню. Никто не выступал?18.
Предыдущая Следующая
© М. Зощенко, 1926 г.
|
