|
Предыдущая Следующая
Показательно, впрочем, что в статье «Буря и натиск», написанной всего лишь год спустя после «Литературной Москвы», Мандельштам оценивал тяготение Маяковского к «поэзии для всех» совсем по-другому: «Отвратительную газету недавней современности, в которой никто ничего не мог понять, он заменил простой здоровой школой. Великий реформатор газеты, он оставил глубокий след в поэтическом языке, донельзя упростив синтаксис и указав существительному почетное и первенствующее место в предложении. Сила и меткость сближают Маяковского с традиционным раешником»26.
В разное время по-разному относился Мандельштам и к той роли Маяковского, которая, по понятным причинам, напрямую не обсуждалась ни в одном из мандельштамовских текстов, предназначенных для печати: к роли поэта-гражданина, верой и правдой служащего советскому государству и советскому правительству.
Пик раздражения Мандельштама против Маяковского — лояльного советского литератора, по-видимому, пришелся на зиму 1929/30 гг., то есть, на время создания мандельштамовской антисоветской и антиписательской «Четвертой прозы».
Хотя полемике Мандельштама с А.Г. Горнфельдом на страницах «Четвертой прозы» предшествовала полемика с тем же Горнфельдом, развернутая Г.О. Винокуром на страницах журнала Маяковского «ЛЕФ» (отмечено Б.М. Гаспаровым)27, имя Маяковского отсутствует в списке из 15 известных советских писателей, заступившихся за Мандельштама в «Литературной газете» от 13 мая 1929 года.
В «Четвертой прозе» Мандельштам, не упоминая о Маяковском ни разу, всё же ухитрился напомнить о нем читателю, по крайней мере, однажды: с теплотой отзываясь о главном в 1920-х гг. поэтическом сопернике Маяковского — Сергее Есенине: «В Доме Герцена <...> некий Митька Благой — лицейская сволочь, разрешенная большевиками для пользы науки, — сторожит в специальном музее веревку удавленника Сережи Есенина»28.
Это «Сережи Есенина» удивляет каким-то совсем «не-манделыптамовским», сентиментальным надрывом (причем контекст послужить оправданием в данном случае не может: «Митьки» влекло за собой не «Сережи», а «Сережки»). Правдоподобным объяснением этого стилистического сбоя кажется нам следующее: Мандельштам в приведенном отрывке полемизировал с фрагментом программной статьи Маяковского «Как делать стихи?», в котором рассказывалось о работе Маяковского над первой строкой стихотворения «Сергею Есенину» (писавшегося, кстати сказать, в ответ на социальный заказ, спущенный сверху «поэтам СССР»29. Необходимо было убедить широкие народные массы в нелепости самоубийства Есенина). Вот этот фрагмент статьи Маяковского: «Начинаю подбирать слова.
Предыдущая Следующая
© М. Зощенко, 1926 г.
|
