|
Предыдущая Следующая
В уже цитировавшемся рассказе "Свадебное происшествие" (и одноактной "Свадьбе")
Герой опасается, что ему "подсунут какое-нибудь дерьмо, потом живи с ним", кричит: "Это подлог!", а потом и действительно обнаруживает, что невеста скрывала от него наличие детей; в пьесе герои женятся, в рассказе они уже женаты и разводятся.
А в одном из исторических эпизодов ГК обман брачного доверия принимает трагифарсовый оборот:
Вместо дочери египетский фараон подсовывает персидскому царю Камбизу в качестве жены рабыню. Полюбив ее, а затем узнав об обмане ("Подсудобили барышню!.."), Камбиз казнит жену и разоряет Египет (3: 232-234).
Ранней вариацией на ту же тему является прециозный "Каприз короля" (сходный с РКМ в ряде отношений):
Король объявляет решение "опять жениться", но на женщине, в которой есть что-нибудь совершенно "новое"24. Никто не удовлетворяет этому условию, включая жену вассала - девственницу. "Король хохочет...: “Вот у меня жена-королева, родная дочь соседа - царя Вальтазара... Не знал ее никогда, как жену. Оттого и жениться вторично хочу... Вальтазар приказал ей - священна ей воля отца, но не мужа”".
Опробуются у Зощенко и брачные испытания доверия с нарочито счастливым концом - вспомним "Рассказ о письме..." и "Испытание".
Приведенные примеры различных коммерческих, биологических и матримониальных уравнений, так сказать, “материальных расчетов” в широком смысле слова, иллюстрируют своего рода общий “закон сохранения энергии”, иногда формулируемый Зощенко и впрямую, как например, в "Комментариях" к ВМ:
"Человек, который отдает энергию на одно, попросту не может отдать столь же много на другое. Тут арифметически ясно. Тут все дело в пропорции: чем больше отдано на одно, тем меньше остается на другое" (3: 154).
"Наука", как сказано в другом рассказе, "не имеет права" давать "курскую аномалию в своих законах" ("Научное явление"; см. гл. X).
Однако и само это принципиально материалистическое - атеистическое, просветительское, механицистское, дарвинистское, фрейдистское, павловское - мировоззрение, с недоверчивым, "научным" скепсисом разоблачающее и жульническое "вкручивание (другим)", и идеалистическое "накручивание (на себя)"25, ставится у Зощенко под сомнение. Оно подается со сказовой ухмылкой, а часто опровергается и сюжетно, вплоть до демонстрации эфемерности самой “материи” - вспомним "Царские сапоги", где "товар и тот распадаться начал", и опасения по поводу "слабой тары" в одноименном рассказе.
Предыдущая Следующая
© М. Зощенко, 1926 г.
|
