|
Предыдущая Следующая
[4] Об этой “задержке в осмыслении” как повествовательном приеме, особенно уместном при изображении “консервативного сознания”, см. Жолковский и Щеглов 1996: 68.
[5] Не забудем, что Зощенко был автором двусмысленных "Сентиментальных повестей" и не переставал иронически отзываться о поэтах, готовых "про цветки поэмы наворачивать" (МС; 2: 179).
[6] О проблематике “покоя” см. гл. VIII, о “душе” - гл. III.
[7] К теме "борьбы с шумом" Зощенко возвращался неоднократно, см., в частности, в гл. VIII, X.
[8] О страхе улицы см. гл II, о Гоголе и дороге - гл. X.
[9] Примирительный вариант взаимодействия с милицией в терминах “ручного” топоса, причем тоже с позитивным упоминанием о "баронах", представлен в более позднем - и более лакировочом - рассказе "Огни большого города" (1936 г.); см. гл. VI.
[10] См. Керн 1983: 111-113, 216-217. Одно из ранних отражений этого топоса в русской литературе - "Человек в футляре" Чехова (1898 г.; см. гл. IX).
[11] Для сопоставления с этим эпизодом интересен тоже квази-автобиографический “велосипедный” рассказ Ю. Олеши "Цепь" (1929 г.). Косвенное свидетельство о месте велосипеда в жизни реального М. М. Зощенко есть в дневниковой записи М. Шагинян (1934 г., т. е. времени, близкого к написанию рассказа): "У Миши... кабинет (с велосипедом, почему-то поставленным на диван)" (Вахитова: 126, со ссылкой на более раннюю публикацию в журнале "Таллинн" 1989, 2: 105).
Характерно также упоминание о велосипеде в связи с темой “самооздоровления” в Комментариях к ВМ:
"Обычные представления о Толстом как о человеке с прекрасным здоровьем неверны... В период болезни он писал об этом болезненном состоянии своим друзьям и родным. Эти письма удивительно читать, настолько... они не совпадают с... представлением о Толстом, который в 75 лет научился ездить на велосипеде и в 80 лет гарцевал на лошади..." (3: 101).
Впрочем, самому Зощенко именно здоровье не всегда позволяло ездить на велосипеде:
Предыдущая Следующая
© М. Зощенко, 1926 г.
|
