|
Предыдущая Следующая
Душа/сердце обрамляют разворачивающий душу шумный сюжет, да и самая поездка, как выясняется, имела целью обретение душевного покоя, чем заостряется ирония трехфазного повествования. В соответствии с описанным в ПВС, зощенковский герой, подобно Гоголю, ищет покоя в дороге, но и ситуация “на улице” чревата для него опасностями.[8]
Угрозы душевному покою и неприкосновенности личности исходят, как это обычно бывает у Зощенко, от мелкого начальства и принимают, помимо криков, опять-таки знакомую форму физического насилия с участием “рук”. В СМВ этот “ручной” топос представлен достаточно полно:
"[П]арнишка... машет палкой и грозит кулаком... [С]едоватый... сторож... орет...: - Хватай его...!... Лешка прицеливается в меня, и палка его ударяет в колесо велосипеда... Человек десять доброхотов... начинают хватать меня за руки... Сторож говорит: - Как я ахну тебе по зубам... Держите его крепче.. Не выпущайте его, суку... Лешка... впивается своей клешней в мою руку и говорит: - Я ему, гадюке, хотел руку перебить... - Братцы... Не вертите мне руки... Сторожу... охота волочить меня в милицию... Я массирую себе руки... “... Нашелся фон-барон, руки ему не верти”... Я вижу - сторож... В руках у него цветочек... [Т]ихо смеясь, он подает мне незабудку..."
Стоит отметить особо сильные эффекты - такие, как серия взаимоналожений двух рук, начальственной и собственной (достигающая кульминации во втором эпизоде - с лешкиной "клешней", а в третьем разрешающаяся воображаемым вручением цветка),[9] или абзац, следующий за отпусканием героя "восвояси", в котором герой идет "покачива[я]сь", у него "шумит в голове", и он "бред[ет] с развороченной душой". О “шуме” и “душе” мы уже говорили, а “качание” (и другие колебательные состояния) - это одна из основных манифестаций нарушения “покоя/порядка” (см. гл. VIII), так что здесь наглядно и при том в инвариантных зощенковских терминах демонстрируется воздействие внешних сил беспорядка на тело, голову и душу героя.
Предыдущая Следующая
© М. Зощенко, 1926 г.
|
