|
Предыдущая Следующая
Личные связи с иностранцами и аристократами, европеизм: «А ты идешь этаким испанцем… [К]расавица, мадонна… ландыш китайский, принцесса, мадонна сикстинская… Ландыш испанский!.. [К]оролева Изабелла прямо-таки… княгиня Трумчинчинская бывшая» («Мадонна» – рассказ о романе с проституткой). «А в свое время я, конечно, увлекался одной аристократкой» («Аристократка»). «Она… писала, что выходит замуж за некоего иностранного коммерсанта Глобу… [Она шла] под руку с каким-то довольно важного вида иностранцем» (АТ; 2: 43, 48). «Вот он снят… за границей… Усики топорщатся кверху… Черный фрак. Стоячий воротничок»… Даже… простой обыкновенный кадык, или… адамово яблоко… выглядело благородно и… напоминало что-то греческое… [М]ог исполнять… заатлантические танцы, как-то: "тремтуар" или "медведь" « (АТ; 2: 32, 33, 38). «[О]н носил… небольшие итальянские бачки… [и это] давало что-то демоническое и смелое» (СЦ; 2: 152). «[С]ейчас, думаю… прогуляюсь по набережной, как барон» («Один день»). Решив установить у себя дома телефон, герой делает «надменное лицо», становится «иным человеком», идет «солидным медленным шагом», ибо он теперь «настоящий, истинный европеец с культурными навыками и замашками»; аппарат он ставит «по-европейски у кровати»; но ему не к кому звонить («Европеец»).
Коммерческая мораль: Автору «через служащего» настойчиво звонит «из Европейской гостиницы… иностранное лицо», представляется писателем, но держит себя так важно, как будто «я вызываюсь "на время", как шансонетка в каком-нибудь буржуазном ресторане». Оказывается, этот писатель еще и банкир, а на Западе, «если вас приглашает… такое влиятельное лицо, то это уже блестящая карьера… [О]дин литератор…не встал со стула, когда с ним поздоровал[ся]… богач… [В]последствии [он] не нашел-таки ни одного издателя…» («Прощай, карьера»). «А там у них, за границей, ежели, для примеру, на чай не дать – крупные неприятности могут произойти… [Н]о он никому на чай не давал… А то, думает, начнешь давать – с голым носом домой вернешься». Его помещали в плохие номера и плохо обслуживали («Хамство»). «Я, дурак, позабыл, где нахожуся – в капиталистическом мире. Тут у них за каждый шаг небось пфенниг плати… [О]пустить монетку… дверь… откроется… Кровопийцы… Откуплюсь, думает, от капиталистических щук… Но видит… никаких отверстий нету» («Западня»). «[Н]екто папа Лев Х… решил отправить заграницу специального человечка, надеясь потрясти карманы состоятельным иностранцам» (ГК; 3: 173)[3].
Предыдущая Следующая
© М. Зощенко, 1926 г.
|
