|
Предыдущая Следующая
Как видим, претензии в области туалета могут облекаться в тогу западных научных теорий (фрейдизма) или конструироваться чисто риторически в полемике с буржуазными замашками, а "раздевание" может реализоваться в виде как отнятия одежды, так и простой демонстрации ее непрезентабельности. При этом важна не столько сама одежда, сколько завистливо-обидчивое переживание ее престижных коннотаций самолюбивым героем.
Прочие аксессуары. К одежде примыкают обувь и другие предметы комфорта.
«В Зимнем дворце разное царское барахлишко продавалось… Господи… да разве раньше можно было мечтать о царской обуви?.. Три дня разнашивал. На четвертый день вдруг подметка отлипла… Даже нога наружу вышла… И пожаловаться некуда. Ну, будь эти сапоги фабрики "Скороход"…» (Царские сапоги»; престижные сапоги демонстрируются, лопаются и отчуждаются также в «Козе», 2: 18 сл.). «[М]ертвое австрийское тело нашли… Хороший. говорит, заграничный сапог, не иначе как австрийский… Любуется и примеряет в мыслях и опять дерг да дерг, а ножка в руке и осталась» (РНС; 1; 32)[5]. Бывший богач-интеллигент возвращается после революции из-за границы «одетый по-европейски, в отличном широком пальто… с двумя прекрасными желтоватой кожи чемоданами с никелированными замками» и «хлюпа[ет] своими изящными заграничными ботинками по грязи». Вскоре он продает свои костюмы и чемоданы и учится, «как всякий зверь, менять свою шкуру» (Лю; 2: 65–68, 75)[6].
Соответственно аксессуарам варьируются формы "лишения" – от простых (распадения сапог) до гротескных (отрывания сапога вместе с ногой), но инвариантной остается тема "непрочности бытия": человек опускается, ветшают его обувь, шкура, тело.
В качестве знаков элитарной культуры, так или иначе бессильных предохранить их носителей от жизненных угроз, выступают также стеки, хлыстики и т.п.
Дореволюционный «красивый студентик, сильный и стройный… не без шика одевался, носил накладные орлы на пуговицах и брюки со штрипками. И ходил со стеком…»; однако его роман с замужней дамой расстроился, и даже дважды, из-за его опасливости («Двадцать лет спустя»). «А вечером Ирина уходила гулять с Олегом. Это такой студент… В пенсне. Со стеком…» (ГК; 3: 555). «Похлопывая стеком по узким своим брюкам, я подхожу к моим знакомым» (ПВС, 3: 593; «я» – МЗ). «Ей нужны были франтоватые мужчины с хлыстиками и моноклями… Она стала присматриваться к тем мужчинам, которые имели видное положение, ромбы или шпалы в петлицах или какие-нибудь значки, отличающие их от простых смертных» (ВМ; 3: 40–41).
Предыдущая Следующая
© М. Зощенко, 1926 г.
|
