|
Предыдущая Следующая
И уже в идиллически просоветском ключе социализму приписывается полное соответствие излюбленным идеалам "гарантированного покоя": «А поскольку у нас перемена курса – наше будущее нас, естественно, не волнует» (ГК; 3: 328).
Пример благодетельности власти, от которой могло бы ожидаться суровое вмешательство, – рассказ «Водяная феерия», где, как мы помним, источником опасности является вода, залившая гостиничный номер.
«Администрация говорит: "Да вы напрасно горячитесь… Мы, кажется, с вас убытков не требуем…" Инженер… говорит, показывая на ванну: "Видите ли… при научно правильном расчете вода не имеет права выйти за пределы краев. Но тут мы выказали некоторую слабость, и дырка… не успела поглотить текущую жидкость… Мы исправим. Это технические неполадки, которым не место в нашей славной современности. Так что мы просим у вас извинения за причиненное беспокойство… Подайте заявление – мы возместим убытки"».
Налицо "пронаучное", а главное, "просоветское", — обращение "антисоветской" ситуации с поливальной машиной из рассказа «На улице», рассмотренного выше.
Вмешательство властей вообще часто оборачивается обнаружением их благодетельной справедливости и виновности наказываемого – вспомним, например, «Рабочий костюм», где причиной недопущения героя в ресторан и его задержания милицией оказывается его пьянство, а не претензии к его туалету (см. гл. II). А в детском рассказе «Золотые слова» (см. гл. II) папа "справедливо" принимает сторону неприятного начальника против собственных детей.
Как всегда, этим комическим сюжетам отыскиваются параллели в ПВС.
Получив в школе единицу, МЗ реагирует так: «Я говорю: …"Если будут ставить единицы за все, чего я еще не знаю, то я много нахватаю единиц". – "Это стихотворение было задано"… Ах, оно было задано?.. В таком случае это недоразумение. Мне становится легко на душе, что это недоразумение» (3: 541).
Эта жажда "справедливости", пусть суровой, является, как было сказано, оборотной стороной "страхов" по поводу полной непредсказуемости существования. Мысли о непрочности человеческого организма, материи («товар и тот распадаться начал»; «Царские сапоги») и вообще жизни, в которой «смешно и глупо располагаться, как в своем доме», Зощенко развивает постоянно. Иногда – с большей, иногда – с меньшей иронической отчужденностью: в ВМ – от имени двусмысленного рассказчика, в ГК – от имени «буржуазного философа», в ПВС – от собственного имени. Таким образом, готовность одержимого страхами неврастеника укрыться под сень "порядка" имеет как общеэкзистенциальные обертоны (отсюда пресловутый морализм Зощенко), так и более актуальные, «коллаборационистские».
Предыдущая Следующая
© М. Зощенко, 1926 г.
|
